113

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ ПО НАЦИОНАЛЬНОМУ ВОПРОСУ 1

 

Написано в октябре – декабре 1913 г.

Напечатано в ноябре – декабре 1913 г. в журнале «Просвещение» №№ 10, 11 и 12

Подпись: В. Ильин

Печатается по тексту журнала

115

Что национальный вопрос выдвинулся в настоящее время на видное место среди вопросов общественной жизни России, это очевидно. И воинствующий национализм реакции, и переход контрреволюционного, буржуазного либерализма к национализму (особенно великорусскому, а затем также польскому, еврейскому, украинскому и пр.), и, наконец, усиление националистических шатаний среди разных «национальных» (т.е. невеликорусских) с.-д., дошедшее до нарушения партийной программы, - все это безусловно обязывает нас уделить больше, чем прежде, внимания национальному вопросу.

Настоящая статья преследует специальную цель: рассмотреть в общей связи именно эти программные шатания марксистов и тоже-марксистов по национальному вопросу. В № 29 «Северной Правды» (от 5 сентября 1913 г. «Либералы и демократы в вопросе о языках») * мне случилось говорить об оппортунизме либералов по национальному вопросу; на эту мою статью обрушилась с своей критикой оппортунистическая еврейская газета «Цайт» 2 в статье г. Ф. Либмана. С другой стороны, с критикой программы российских марксистов по национальному вопросу выступил украинский оппортунист г. Лев Юркевич («Дзвiн» 3, 1913, №№ 7-8). Оба эти писателя затронули так много

_________________

* См. Сочинения, 5 изд., том 23, стр. 423-426. Ред.

116

вопросов, что для ответа им приходится коснуться самых различных сторон нашей темы. И, мне кажется, всего удобнее будет начать с перепечатки статьи из «Северной Правды».

1. ЛИБЕРАЛЫ И ДЕМОКРАТЫ В ВОПРОСЕ О ЯЗЫКАХ

Газеты отмечали неоднократно отчет кавказского наместника, отличающийся не черносотенством, а робким «либерализмом». Между прочим, наместник высказывается против искусственной русификации, т.е. обрусения нерусских народностей. На Кавказе представители нерусских народностей сами стараются научить детей по-русски, например в армянских церковных школах, в которых преподавание русского языка необязательно.

Указывая на это, одна из самых распространенных в России либеральных газет – «Русское Слово»4 (№ 198) делает тот справедливый вывод, что враждебное отношение в России к русскому языку «происходит исключительно» вследствие «искусственного» (надо было сказать: насильственного) насаждения русского языка.

«О судьбе русского языка беспокоиться нечего. Он сам завоюет себе признание во всей России», – пишет газета. И это справедливо, ибо потребности экономического оборота всегда заставят живущие в одном государстве национальности (пока они захотят жить вместе) изучать язык большинства. Чем демократичнее будет строй России, тем сильнее, быстрее и шире разовьется капитализм, тем настоятельнее потребности экономического оборота будут толкать разные национальности к изучению языка, наиболее удобного для общих торговых сношений.

Но либеральная газета торопится побить себя и доказать свою либеральную непоследовательность.

«Вряд ли, пишет она, – кто-нибудь даже из противников обрусения станет возражать, что в таком огромном государстве, как Россия, должен быть один общегосударственный язык и что таким языком... может быть только русский».

117

Логика навыворот! Маленькая Швейцария не теряет, а выигрывает от того, что в ней нет одного общегосударственного языка, а их целых три: немецкий, французский и итальянский. В Швейцарии 70% населения немцы (в России 43% великороссов), 22% – французы (в России 17% – украинцев), 7% – итальянцы (в России 6% – поляков и 4½% – белорусов). Если итальянцы в Швейцарии часто говорят по-французски в общем парламенте, то они делают это не из-под палки какого-нибудь дикого полицейского закона (такового в Швейцарии нет), а просто потому, что цивилизованные граждане демократического государства сами предпочитают язык, понятный для большинства. Французский язык не внушает ненависти итальянцам, ибо это – язык свободной, цивилизованной нации, язык, не навязываемый отвратительными полицейскими мерами.

Почему же «огромная» Россия, гораздо более пестрая, страшно отсталая, должна тормозить свое развитие сохранением какой бы то ни было привилегии для одного из языков? Не наоборот ли, господа либералы? Не должна ли Россия, если она хочет догнать Европу, покончить со всеми и всяческими привилегиями как можно скорее, как можно полнее, как можно решительнее?

Если отпадут всякие привилегии, если прекратится навязывание одного из языков, то все славяне легко и быстро научатся понимать друг друга и не будут пугаться «ужасной» мысли, что в общем парламенте раздадутся речи на разных языках. А потребности экономического оборота сами собой определят тот язык данной страны, знать который большинству выгодно в интересах торговых сношений. И это определение будет тем тверже, что его примет добровольно население разных наций, тем быстрее и шире, чем последовательнее будет демократизм, чем быстрее будет в силу этого развитие капитализма.

Либералы и к вопросу о языках, как и ко всем политическим вопросам, подходят как лицемерные торгаши, протягивающие одну руку (открыто) демократии, а другую руку (за спиной) крепостникам и

118

полицейским. Мы против привилегий – кричит либерал, а за спиной выторговывает себе у крепостников то одну, то другую привилегию.

Таков всякий либерально-буржуазный национализм, – не только великорусский (он хуже всех, благодаря его насильственному характеру и родству с гг. Пуришкевичами), но и польский, еврейский, украинский, грузинский и всякий иной. Буржуазия всех наций и в Австрии и в России под лозунгом «национальной культуры» проводит на деле раздробление рабочих, обессиление демократии, торгашеские сделки с крепостниками о продаже народных прав и народной свободы.

Лозунг рабочей демократии не «национальная культура», а интернациональная культура демократизма и всемирного рабочего движения. Пусть буржуазия обманывает народ всякими «позитивными» национальными программами. Сознательный рабочий ответит ей: есть только одно решение национального вопроса (поскольку вообще возможно его решение в мире капитализма, мире наживы, грызни и эксплуатации) и это решение – последовательный демократизм.

Доказательства: Швейцария в Западной Европе – страна старой культуры и Финляндия в Восточной Европе – страна молодой культуры.

Национальная программа рабочей демократии: никаких безусловно привилегий ни одной нации, ни одному языку; решение вопроса о политическом самоопределении наций, т. е. государственном отделении их, вполне свободным, демократическим путем; издание общегосударственного закона, в силу которого любое мероприятие (земское, городское, общинное и т. д. и т. п.), проводящее в чем бы то ни было привилегию одной из наций, нарушающее равноправие наций или права национального меньшинства, объявляется незаконным и недействительным – и любой гражданин государства вправе требовать отмены такого мероприятия, как противоконституционного, и уголовного наказания тех, кто стал бы проводить его в жизнь.

Национальной грызне различных буржуазных партий из-за вопросов о языке и т.д. рабочая демократия

119

противопоставляет требование: безусловного единства и полного слияния рабочих всех национальностей во всех рабочих организациях, профессиональных, кооперативных, потребительных, просветительных и всяких иных, в противовес всяческому буржуазному национализму. Только такое единство и слияние может отстоять демократию, отстоять интересы рабочих против капитала, – который уже стал и все более становится интернациональным, – отстоять интересы развития человечества к новому укладу жизни, чуждому всяких привилегий и всякой эксплуатации.

2. «НАЦИОНАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА»

Как видит читатель, статья в «Северной Правде» на одном из примеров, именно на вопросе об общегосударственном языке, поясняет непоследовательность и оппортунизм либеральной буржуазии, которая в национальном вопросе протягивает руку крепостникам и полицейским. Всякий понимает, что кроме вопроса об общегосударственном языке либеральная буржуазия выступает столь же предательски, лицемерно и тупоумно (даже с точки зрения интересов либерализма) по целому ряду других однородных вопросов.

Вывод отсюда? Вывод тот, что всякий либерально-буржуазный национализм несет величайшее развращение в рабочую среду, наносит величайший ущерб делу свободы и делу пролетарской классовой борьбы. Это тем опаснее, что прикрывается буржуазная (и буржуазно-крепостническая) тенденция лозунгом «национальной культуры». Во имя национальной культуры – великорусской, польской, еврейской, украинской и пр. – обделывают реакционные и грязные делишки черносотенцы и клерикалы, а затем и буржуа всех наций.

Таков факт современной национальной жизни, если смотреть на нее по-марксистски, т. е. с точки зрения классовой борьбы, если сличать лозунги с интересами и политикой классов, а не с пустыми «общими принципами», декламациями и фразами.        

120

Лозунг национальной культуры есть буржуазный (а часто и черносотенно-клерикальный) обман. Наш лозунг есть интернациональная культура демократизма и всемирного рабочего движения.

Тут бундовец г. Либман срывается в бой и сокрушает меня следующей убийственной тирадой:

«Всякий, кто хоть немного знаком с национальным вопросом, знает, что интернациональная культура не есть иннациональная * культура (культура без национальной формы); иннациональная культура, которая не должна быть ни русской, ни еврейской, ни польской, а только чистой культурой, есть бессмыслица; интер­национальные идеи именно могут стать близкими рабочему классу только тогда, когда приноровлены к языку, на котором рабочий говорит, и к конкретным национальным условиям, в которых он живет; рабочий не должен быть равнодушен к положению и развитию своей национальной культуры, потому что через нее и только через нее получает он возможность принять участие в «интернациональной культуре демократизма и всемирного рабочего движения». Это давно известно, но обо всем этом В. И. и знать не хочет...»

Вдумайтесь в это типичное бундовское рассуждение, долженствующее, изволите видеть, разрушить выстав­ленный мною марксистский тезис. С чрезвычайно самоуверенным видом, как человек, «знакомый с нацио­нальным вопросом», в качестве «давно известных» истин преподносит нам г. бундист обычные буржуазные взгляды.

Да, интернациональная культура не безнациональна, любезный бундист. Никто этого не говорил. Никто «чистой» культуры ни польской, ни еврейской, ни рус­ской и т. д. не провозглашал, так что ваш пустой набор слов есть лишь попытка отвлечь внимание читателя и заслонить суть дела звоном слов.

В каждой национальной культуре есть, хотя бы не развитые, элементы демократической и социалисти­ческой культуры, ибо в каждой нации есть трудящаяся и эксплуатируемая масса, условия жизни которой неизбежно порождают идеологию демократическую и

• Интер — между; ин — не; интернациональный — междунациональный, международный; иннациональный — ненациональный, ненародный, безна­циональный, безнародный.

121

социалистическую. Но в каждой нации есть также культура буржуазная (а в большинстве еще черносо­тенная я клерикальная) — притом не в виде только «элементов», а в виде господствующей культуры. По­этому «национальная культура» вообще есть культура помещиков, попов, буржуазии. Эту основную истину, азбучную для марксиста, бундист оставил в тени, «заговорил» своим набором слов, т. е. на деле против вскрытия и разъяснения классовой пропасти дал чи­тателю затемнение ее. На деле бундист выступил, как буржуа, весь интерес которого требует распро­странения веры в внеклассовую национальную куль­туру.

Ставя лозунг «интернациональной культуры демо­кратизма и всемирного рабочего движения», мы из каждой национальной культуры берем только ее демо­кратические и ее социалистические элементы, берем их только и безусловно в противовес буржуазной куль­туре, буржуазному национализму каждой нации. Ни один демократ и тем более ни один марксист не отри­цает равноправия языков или необходимости на родном языке полемизировать с «родной» буржуазией, про­пагандировать антиклерикальные или антибуржуаз­ные идеи «родному» крестьянству и мещанству — об этом нечего говорить, этими бесспорными истинами бундист загораживает спорное, т. е. то, в чем действи­тельно заключается вопрос.

Вопрос в том, допустимо ли для марксистов ставить, прямо или косвенно, лозунг национальной культуры, или обязательно против него проповедовать на всех языках, «приноровляясь» ко всем местным и нацио­нальным особенностям — лозунг интернационализма рабочих.

Значение лозунга «национальной культуры» опреде­ляется не обещанием или добрым намерением данного интеллигентика «толковать» этот лозунг «в смысле проведения через него интернациональной культуры». Смотреть так было бы ребяческим субъективизмом. Значение лозунга национальной культуры определяется объективным соотношением всех классов данной страны

122

и всех стран мира. Национальная культура буржуазии есть факт (причем, повторяю, буржуазия везде прово­дит сделки с помещиками и попами). Воинствующий буржуазный национализм, отупляющий, одурачиваю­щий, разъединяющий рабочих, чтобы вести их на по­воду буржуазии, — вот основной факт современности.

Кто хочет служить пролетариату, тот должен объ­единять рабочих всех наций, борясь неуклонно с бур­жуазным национализмом и «своим» и чужим. Кто защищает лозунг национальной культуры, — тому мес­то среди националистических мещан, а не среди мар­ксистов.

Возьмите конкретный пример. Может великорусский марксист принять лозунг национальной, великорус­ской, культуры? Нет. Такого человека надо поместить среди националистов, а не марксистов. Наше дело — бороться с господствующей, черносотенной и буржуаз­ной национальной культурой великороссов, развивая исключительно в интернациональном духе и в тесней­шем союзе с рабочими иных стран те зачатки, которые имеются и в нашей истории демократического и рабо­чего движения. Бороться со своими великорусскими помещиками и буржуа, против его «культуры», во имя интернационализма, бороться, «приноровляясь» к осо­бенностям Пуришкевичей и Струве, — вот твоя задача, а не проповедовать, не допускать лозунга национальной культуры.

То же самое относится к наиболее угнетенной и затравленной нации, еврейской. Еврейская националь­ная культура — лозунг раввинов и буржуа, лозунг наших врагов. Но есть другие элементы в еврейской культуре и во всей истории еврейства. Из 10½ мил­лионов евреев па всем свете немного более половины живет в Галиции и России, отсталых, полудиких странах, держащих евреев насилием в положении касты. Другая половина живет в цивилизованном мире, и там нет кастовой обособленности евреев. Там сказались ясно великие всемирно-прогрессивные черты в еврейской культуре: ее интернационализм, ее отзыв­чивость на передовые движения эпохи (процент евреев

123

в демократических и пролетарских движениях везде выше процента евреев в населении вообще).

Кто прямо или косвенно ставит лозунг еврейской «национальной культуры», тот (каковы бы ни были его благие намерения) — враг пролетариата, сторонник старого и кастового в еврействе, пособник раввинов и буржуа. Наоборот, те евреи-марксисты, которые сли­ваются в интернациональные марксистские организа­ции с русскими, литовскими, украинскими и пр. ра­бочими, внося свою лепту (и по-русски и по-еврейски) в создание интернациональной культуры рабочего дви­жения, те евреи — вопреки сепаратизму Бунда — про­должают лучшие традиции еврейства, борясь против лозунга «национальной культуры».

Буржуазный национализм и пролетарский интер­национализм — вот два непримиримо-враждебные ло­зунга, соответствующие двум великим классовым лаге­рям всего капиталистического мира и выражающие две политики (более того: два миросозерцания) в нацио­нальном вопросе. Отстаивая лозунг национальной культуры, строя на нем целый план и практическую программу так называемой «культурно-национальной автономии», бундовцы на деле выступают проводниками буржуазного национализма в рабочую среду.

3. НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКИЙ ЖУПЕЛ «АССИМИЛЯТОРСТВА»

Вопрос об ассимиляторстве *, т. е. об утрате нацио­нальных особенностей, о переходе в другую нацию, позволяет наглядно представить последствия национа­листических шатаний бундовцев и их единомышлен­ников.

Г-н Либман, верно передавая и повторяя обычные Доводы, вернее, приемы бундовцев, назвал требование единства и слияния рабочих всех национальностей Данного государства в единых рабочих организациях

• Буквально — уподоблении,   отождествлении.

124

(см. выше конец статьи из «Северной Правды») — «старой ассимиляторской россказней».

«Следовательно, — говорит по поводу заключения статьи в «Северной Правде» г. Ф. Либман, — на вопрос, к какой национальности вы принадлежите? рабочий должен отвечать: я социал-демократ».

Это наш бундовец считает верхом остроумия. На самом деле он разоблачает себя окончательно таки­ми остротами и криком об «ассимиляторстве», напра­вленными против последовательно-демократического и марксистского лозунга.

Развивающийся капитализм знает две исторические тенденции в национальном вопросе. Первая: пробужде­ние национальной жизни и национальных движений, борьба против всякого национального гнета, создание национальных государств. Вторая: развитие и уча­щение всяческих сношений между нациями, ломка на­циональных перегородок, создание интернационально­го единства капитала, экономической жизни вообще, политики, науки и т. д.

Обе тенденции суть мировой закон капитализма. Первая преобладает в начале его развития, вторая характеризует зрелый и идущий к своему превращению в социалистическое общество капитализм. С обеими тенденциями считается национальная программа мар­ксистов, отстаивая, во-первых, равноправие наций и языков, недопустимость каких бы то ни было приви­легий в этом отношении (а также право наций на само­определение, о чем ниже особо), а во-вторых, принцип интернационализма и непримиримой борьбы против заражения пролетариата буржуазным национализмом, хотя бы и самым утонченным.

Спрашивается, о чем же идет речь у нашего бун­довца, когда он вопиет к небу против «ассимиляторства»? О насилиях против наций, о привилегиях одной из наций он не мог здесь говорить, ибо тут не подходит вообще слово «ассимиляторство»; — ибо все марксисты, и порознь и как официальное единое целое, вполне определенно и недвусмысленно осудили самомалейшее национальное насилие, угнетение, неравноправие; —

125

ибо, наконец, и в статье «Северной Правды», на кото­рую обрушился бундовец, эта общемарксистская мысль выражена с безусловной решительностью.

Нет. Тут невозможны увертки. Г-н Либман осуждал «ассимиляторство», понимая под этим не насилия, не неравноправие, не привилегии. Остается ли что-нибудь реальное в понятии ассимиляторства за вычетом всякого насилия и всякого неравноправия?

Безусловно, да. Остается та всемирно-историческая тенденция капитализма к ломке национальных пере­городок, к стиранию национальных различий, к асси­милированию наций, которая с каждым десятилетием проявляется все могущественнее, которая составляет один из величайших двигателей, превращающих капи­тализм в социализм.

Тот не марксист, тот даже не демократ, кто не при­знает и не отстаивает равноправия наций и языков, не борется со всяким национальным гнетом или неравно­правием. Это несомненно. Но так же несомненно, что тот якобы марксист, который на чем свет стоит ругает марксиста иной нации за «ассимиляторство», на деле представляет из себя просто националистического меща­нина. К этому малопочтенному разряду людей отно­сятся все бундовцы и (как сейчас увидим) украинские национал-социалы вроде гг. Л. Юркевича, Донцова и К°.

Чтобы конкретно показать всю реакционность взгля­дов этих националистических мещан, приведем троякого рода данные.

Всего больше кричат против «ассимиляторства» рос­сийских ортодоксальных марксистов еврейские нацио­налисты в России вообще, бундовцы в том числе, в особенности. Между тем, как видно из вышеприведен­ных данных, из 10½ миллионов евреев во всем мире около половины живет в цивилизованном мире, в усло­виях наибольшего «ассимиляторства», тогда как только несчастные, забитые, бесправные, задавленные Пуриш­кевичами (русскими и польскими) евреи России и Гали­ции живут в условиях наименьшего «ассимиляторства», наибольшего обособления, вплоть до «черты оседлости»,

126

«процентной нормы» и прочих пуришкевичевских пре­лестей.

Евреи в цивилизованном мире не нация, они всего больше ассимилировались, — говорят К. Каутский и О. Бауэр. Евреи в Галиции и в России не нация, они, к сожалению (и по вине не их, а Пуришкевичей), здесь еще каста. Таково бесспорное суждение людей, бес­спорно знающих историю еврейства и учитывающих вышеприведенные факты.

О чем же говорят эти факты? О том, что против «ассимиляторства» могут кричать только еврейские ре­акционные мещане, желающие повернуть назад коле­со истории, заставить ее идти не от порядков России и Галиции к порядкам Парижа и Нью-Йорка, а на­оборот.

Против ассимиляторства никогда не кричали те всемирно-исторические прославленные лучшие люди еврейства, которые давали миру передовых вождей демократии и социализма. Против ассимиляторства кричат только благоговейные созерцатели еврейской «задней».

О том, в каких размерах идет вообще процесс асси­миляции наций при современных условиях передового капитализма, можно составить себе приблизительное представление, например, по данным об эмиграции в Соединенные Штаты Северной Америки. Европа отпустила туда за 10 лет, 1891—1900 гг., — 3,7 млн. человек, а за девять лет, 1901—1909 гг., — 7,2 млн. человек. Перепись 1900 года насчитала в Соединенных Штатах свыше 10 млн. человек иностранцев. Штат Нью-Йорк, в котором было по той же переписи свыше 78 тыс. австрийцев, 136 тыс. англичан, 20 тыс. фран­цузов, 480 тыс. немцев, 37 тыс. венгерцев, 425 тыс. ирландцев, 182 тыс. итальянцев, 70 тыс. поляков, 166 тыс. из России (большей частью евреи), 43 тыс. шведов и т. д., — походит на мельницу, перемалываю­щую национальные различия. И то, что в крупных, интернациональных размерах происходит в Нью-Йорке, происходит также в каждом большом городе и фабрич­ном поселке.

127

Кто не погряз в националистических предрассудках, тот не может не видеть в этом процессе ассимиляции наций капитализмом величайшего исторического про­гресса, разрушения национальной заскорузлости раз­личных медвежьих углов — особенно в отсталых стра­нах вроде России.

Возьмите Россию и отношение великороссов к украин­цам. Разумеется, всякий демократ, не говоря уже о марксисте, будет решительно бороться против неслы­ханного унижения украинцев и требовать полного равноправия их. Но было бы прямой изменой социа­лизму и глупенькой политикой даже с точки зрения буржуазных «национальных задач» украинцев — ос­лаблять существующую теперь, в пределах одного го­сударства, связь и союз украинского и великорус­ского пролетариата.

Г-н Лев Юркевич, называющий себя тоже «маркси­стом» (бедный Маркс!), дает образец этой глупенькой политики. В 1906 году, — пишет г. Юркевич, — Соко­ловский (Басок) и Лукашевич (Тучапский) утверждали, что украинский пролетариат совершенно обрусел и особая организация ему не нужна. Не пытаясь привести ни единого факта по существу вопроса, г. Юркевич обрушивается за это на обоих, истерически вопя — совершенно в духе самого низкопробного, тупого и реакционного национализма — что это-де «националь­ная пассивность», «национальное отречение», что эти люди «раскололи (!!) украинских марксистов» и т. п. У нас теперь, несмотря на «подъем национального украинского сознания среди рабочих», меньшинство рабочих «национально сознательно», а большинство, — уверяет г. Юркевич, — «находится еще под влиянием российской культуры». И наше дело, — восклицает националистический мещанин, — «не идти за массами, а вести их за собой, выяснять им национальные задачи (национальну справу)» («Дзвiн», с. 89).

Все это рассуждение г. Юркевича — целиком бур­жуазно-националистическое. Но даже с точки зрения буржуазных националистов, из которых одни хотят полного равноправия и автономии Украины, а другие —

128

независимого украинского государства, это рассужде­ние не выдерживает критики. Противником освободи­тельных стремлений украинцев является класс поме­щиков великорусских и польских, затем буржуазия тех же двух наций. Какая общественная сила способна к отпору этим классам? Первое десятилетие XX века дало фактический ответ: эта сила исключительно рабочий класс, ведущий за собой демократическое крестьянство. Стремясь разделить и тем ослабить действительно демократическую силу, при победе ко­торой было бы невозможно национальное насилие, г. Юркевич изменяет интересам не только демократии вообще, но и своей родины, Украины. При едином дей­ствии пролетариев великорусских и украинских сво­бодная Украина возможна, без такого единства о ней не может быть и речи.

Но марксисты не ограничиваются буржуазно-нацио­нальной точкой зрения. Уже несколько десятилетий вполне определился процесс более быстрого экономи­ческого развития юга, т. е. Украины, привлекающей из Великороссии десятки и сотни тысяч крестьян и рабочих в капиталистические экономии, на рудники, в города. Факт «ассимиляции» — в этих пределах — великорусского и украинского пролетариата несомне­нен. И этот факт безусловно прогрессивен. Капита­лизм ставит на место тупого, заскорузлого, оседлого и медвежьи-дикого мужика великоросса или украинца подвижного пролетария, условия жизни которого ло­мают специфически национальную узость как вели­корусскую, так и украинскую. Допустим, что между Великороссией и Украиной станет со временем государ­ственная граница, — и в этом случае историческая прогрессивность «ассимиляции» великорусских и ук­раинских рабочих будет несомненна, как прогрес­сивно перемалывание наций в Америке. Чем свободнее станет Украина и Великороссия, тем шире и быстрее будет развитие капитализма, который тогда еще силь­нее будет привлекать рабочих всех наций из всех обла­стей государства и из всех соседних государств (если бы Россия оказалась соседним государством по отно-

129

шению к Украине) рабочую массу в города, на рудники, на заводы.

Г-н Лев Юркевич поступает, как настоящий буржуа и притом близорукий, узкий, тупой буржуа, т. е. как мещанин, когда он интересы общения, слияния, ассимиляции пролетариата двух наций отбрасывает прочь ради моментального успеха украинской нацио­нальной справы. Национальная справа — сначала, про­летарская — потом, говорят буржуазные националисты и гг. Юркевичи, Донцовы и т. п. горе-марксисты за ними. Пролетарская справа — прежде всего, говорим мы, ибо она обеспечивает не только длительные, корен­ные интересы труда и интересы человечества, но и интересы демократии, а без демократии немыслима ни автономная, ни независимая Украина.

Наконец, в необыкновенно богатом националистиче­скими перлами рассуждении г. Юркевича надо отметить еще следующее. Меньшинство украинских рабочих — национально сознательно, говорит он, — «большинство находится еще под влиянием русской культуры» (бiль-шiсть перебувае ще пiд впливом росiйськоi культури).

Когда речь идет о пролетариате, это противопостав­ление украинской культуры в целом великорусской культуре, тоже в целом, означает самое бесстыдное предательство интересов пролетариата в пользу бур­жуазного национализма.

Есть две нации в каждой современной нации — ска­жем мы всем национал-социалам. Есть две националь­ные культуры в каждой национальной культуре. Есть великорусская культура Пуришкевичей, Гучко­вых и Струве, — но есть также великорусская куль­тура, характеризуемая именами Чернышевского и Плеханова. Есть такие же две культуры в украинстве, как и в Германии, Франции, Англии, у евреев и т. д. Если большинство украинских рабочих находится под влиянием великорусской культуры, то мы знаем твердо, что наряду с идеями великорусской поповской буржуазной культуры действуют тут и идеи великорусской демократии и социал-демократии. Борясь с пер­вого рода «культурой», украинский марксист всегда

130

выделит вторую культуру и скажет своим рабочим: «всякую возможность общения с великорусским созна­тельным рабочим, с его литературой, с его кругом идей обязательно всеми силами ловить, использовать, за­креплять, этого требуют коренные интересы и украин­ского и великорусского рабочего движения».

Если украинский марксист даст себя увлечь вполне законной и естественной ненавистью к великороссам-угнетателям до того, что он перенесет хотя бы частичку этой ненависти, хотя бы только отчуждение, на проле­тарскую культуру и пролетарское дело великорусских рабочих, то этот марксист скатится тем самым в болото буржуазного национализма. Точно так же и велико­русский марксист скатится в болото национализма, не только буржуазного, но и черносотенного, если он забудет хоть на минуту требование полного равно­правия украинцев или их право на образование само­стоятельного государства.

Великорусские и украинские рабочие должны вместе и, пока они живут в одном государстве, в самом тесном организационном единстве и слиянии отстаивать общую или интернациональную культуру пролетарского дви­жения, относясь с абсолютной терпимостью к вопросу о языке пропаганды и об учете чисто местных или чисто национальных частностей в этой пропаганде. Таково безусловное требование марксизма. Всякая проповедь отделения рабочих одной нации от другой, всякие нападки на марксистское «ассимиляторство», всякое противопоставление в вопросах, касающихся пролетариата, одной национальной культуры в целом другой якобы целой национальной культуре и т. п. есть буржуазный национализм, с которым обязательна беспощадная борьба.

4. «КУЛЬТУРНО-НАЦИОНАЛЬНАЯ АВТОНОМИЯ»

Вопрос о лозунге «национальной культуры» имеет для марксистов громадное значение не только потому, что он определяет идейное содержание всей нашей пропаганды и агитации по национальному вопросу

131

в отличие от пропаганды буржуазной, — но и потому еще, что целая программа пресловутой культурно-национальной автономии построена на этом лозунге.

Основной, принципиальный грех этой программы тот, что она стремится воплотить в жизнь самый утон­ченный и самый абсолютный, до конца доведенный, национализм. Суть этой программы: каждый гражданин записывается в ту или иную нацию, и каждая нация составляет юридическое целое, с правом принудитель­ного обложения своих членов, с национальными пар­ламентами (сеймами), с национальными «статс-секре­тарями» (министрами).

Такая идея в применении к национальному вопросу похожа на идею Прудона в применении к капитализму. Не уничтожить капитализм и его основу — товарное производство, а очистить эту основу от злоупотреб­лений, от наростов и т. п.; не уничтожить обмен и ме­новую стоимость, а, наоборот, «конституировать» ее, сделать ее всеобщей, абсолютной, «справедливой», ли­шенной колебаний, кризисов, злоупотреблений — вот идея Прудона.

Как мелкобуржуазен Прудон, как его теория абсолю­тирует, возводит в перл создания обмен и товарное производство, так мелкобуржуазна теория и программа «культурно-национальной автономии», абсолютирую­щая, возводящая в перл создания буржуазный нацио­нализм, очищающая его от насилия и несправедливостей и т. д.

Марксизм непримирим с национализмом, будь он самый «справедливый», «чистенький», тонкий и циви­лизованный. Марксизм выдвигает на место всякого на­ционализма — интернационализм, слияние всех наций в высшем единстве, которое растет на наших глазах с каждой верстой железной дороги, с каждым междуна­родным трестом, с каждым (международным по своей экономической деятельности, а затем и по своим идеям, по своим стремлениям) рабочим союзом.

Принцип национальности исторически неизбежен в буржуазном обществе, и, считаясь с этим обществом, марксист вполне признает историческую законность

 

132

национальных движений. Но, чтобы это признание не превратилось в апологию национализма, надо, чтобы оно ограничивалось строжайше только тем, что есть прогрессивного в этих движениях, — чтобы это признание не вело к затемнению пролетарского со­знания буржуазной идеологией.

Прогрессивно пробуждение масс от феодальной спячки, их борьба против всякого национального гнета, за суверенность народа, за суверенность нации. Отсюда безусловная обязанность для марксиста отста­ивать самый решительный и самый последователь­ный демократизм во всех частях национального воп­роса. Это — задача, главным образом, отрицательная. А дальше ее идти в поддержке национализма пролета­риат не может, ибо дальше начинается «позитивная» (положительная) деятельность буржуазии, стремящейся к укреплению национализма.

Скинуть всякий феодальный гнет, всякое угнетение наций, всякие привилегии одной из наций или одному из языков — безусловная обязанность пролетариата, как демократической силы, безусловный интерес про­летарской классовой борьбы, которая затемняется и задерживается национальной грызней. Но содейство­вать буржуазному национализму за этими, строго ограниченными, в определенные исторические рамки поставленными пределами — значит изменять проле­тариату и становиться на сторону буржуазии. Тут есть грань, которая часто бывает очень тонка и о кото­рой совсем забывают бундовские и украинские нацио­нал-социалы.

Борьба против всякого национального гнета — без­условно да. Борьба за всякое национальное развитие, за «национальную культуру» вообще — безусловно нет. Экономическое развитие капиталистического общества показывает нам во всем мире примеры недоразвитых национальных движений, примеры образования круп­ных наций из ряда мелких или в ущерб некоторым мелким, примеры ассимиляции наций. Принцип бур­жуазного национализма — развитие национальности вообще, отсюда исключительность буржуазного нацио-

133

нализма, отсюда безвыходная национальная грызня. Пролетариат же не только не берется отстоять нацио­нальное развитие каждой нации, а, напротив, предо­стерегает массы от таких иллюзий, отстаивает самую полную свободу капиталистического оборота, привет­ствует всякую ассимиляцию наций за исключением насильственной или опирающейся на привилегии.

Закрепить национализм в известной, «по справедли­вости» отграниченной сфере, «конституировать» нацио­нализм, разгородить крепко и прочно все нации между собой посредством особого государственного учре­ждения — вот идейная основа и содержание куль­турно-национальной автономии. Эта мысль насквозь буржуазная и насквозь ложная. Никакого закрепления национализма пролетариат поддерживать не может, — напротив, он поддерживает все, помогающее стиранию национальных различий, падению национальных пере­городок, все, делающее связи между национальностями теснее и теснее, все, ведущее к слиянию наций. Посту­пать иначе — значит встать на сторону реакционного националистического мещанства.

Когда проект культурно-национальной автономии обсуждался австрийскими с.-д. на их съезде в Брюнне (в 1899 г.) 5, то на теоретическую оценку этого проекта почти не было обращено внимания. Но поучительно отметить, что указывалось два таких довода против этой программы: 1) она повела бы к усилению клери­кализма; 2) «ее результатом было бы увековечение шовинизма, внесение его в каждую маленькую общину, в каждую маленькую группу» (стр. 92 официальных протоколов Брюннского съезда на немецком языке. Есть русский перевод в издании еврейской национали­стической партии «Серп» 6).

Не подлежит сомнению, что «национальная культура» в обычном значении этого слова, т. е. школы и т. д., находится в настоящее время под преобладающим влиянием клерикалов и буржуазных шовинистов во всех странах мира. Когда бундовцы, защищая «куль­турно-национальную» автономию, говорят, что консти­туирование наций сделает классовую борьбу внутри

134

их чистой от всяких посторонних соображений, то это явная и смешная софистика. Серьезная классовая борьба во всяком капиталистическом обществе ведется прежде всего в области экономической и политической. Выделение отсюда области школьной, во-первых, неле­пая утопия, ибо оторвать школу (как и «национальную культуру» вообще) от экономики и политики нельзя, а во-вторых, именно экономическая и политическая жизнь капиталистической страны заставляет на каждом шагу ломать нелепые и устарелые национальные пере­городки и предрассудки, а выделение школьного и т. п. дела как раз консервировало бы, обострило, усилило «чистый» клерикализм и «чистый» буржуазный шови­низм.

В акционерных обществах сидят вместе, вполне сли­ваясь друг с другом, капиталисты разных наций. На фабрике работают вместе рабочие разных наций. При всяком действительно серьезном и глубоком полити­ческом вопросе группировка идет по классам, а не по нациям. «Изъятие из ведения государства» школьного и т. п. дела и передача его нациям означает как раз попытку отделить от сливающей нации экономики наиболее, так сказать, идеологическую область обще­ственной жизни, где всего легче «чистая» национальная культура или национальное культивирование клери­кализма и шовинизма.

В практическом своем осуществлении план «экстер­риториальной» (внеземельной, не связанной с землей, на которой та или иная нация живет) или «культурно-национальной» автономии означал бы только одно: разделение школьного дела по национальностям, т. е. введение национальных курий в школьном деле. Доста­точно себе ясно представить эту действительную сущ­ность знаменитого бундовского плана, чтобы понять всю его реакционность даже с точки зрения демократии, не говоря уже о точке зрения классовой борьбы проле­тариата за социализм.

Один пример и один проект «национализации» школь­ного дела наглядно пояснят, в чем тут суть. В Соеди­ненных Штатах Северной Америки до сих пор держится

135

во всей жизни деление штатов на северные и южные; первые — с наибольшими традициями свободы и борьбы против рабовладельцев, вторые — с наибольшими тра­дициями рабовладения, с остатками травли негров, с их экономической придавленностью, культурной приниженно-стью (44% неграмотных среди негров и 6% среди белых) и т. д. Так вот, в северных штатах негры учатся вместе с белыми, в одних школах. На юге есть особые — «национальные» или расовые, как угодно, — школы для негров. Кажется, это единствен­ный пример «национализации» школы на деле.

На востоке Европы есть страна, где до сих пор возможны дела вроде дела Бейлиса, где евреи осуждены гг. Пуришкевичами на положение хуже негров. В этой стране возник недавно в министерстве проект нацио­нализации еврейской школы. К счастью, эта реакционная утопия едва ли осуществится, как и утопия австрийских мелких буржуа, отчаявшихся в осуществлении последо­вательной демократии, в прекращении национальной грызни и выдумавших футляры для наций в школьном деле, чтобы они не могли грызться из-за дележа школ..., но «конституировались» для вечной грызни одной «на­циональной культуры» против другой.

В Австрии культурно-национальная автономия оста­лась в значительной степени литераторской выдумкой, которую не взяли всерьез сами австрийские с.-д. Зато в России ее приняли в программу все буржуазные партии еврейства и несколько мещанских, оппортуни­стических элементов разных наций — например, бун­довцы, ликвидаторы на Кавказе, конференция россий­ских национальных партий левонароднического на­правления. (Эта конференция — заметим в скобках — состоялась в 1907 году, и ее решение принято было при воздержании русских с.-р. и польских социал-патриотов, P.P.S. 7. Воздержание — удивительно ха­рактерный способ отношения эсеров и п.-п.-с-ов к важнейшему принципиальному вопросу в области на­циональной программы!)

В Австрии именно Отто Бауэр, главнейший тео­ретик «культурно-национальной автономии», посвятил

136

специальную главу своей книги доказательству невоз­можности выставлять эту программу для евреев. В Рос­сии, именно в еврействе, все буржуазные партии — и их подголосок Бунд — приняли эту программу *. Что это значит? Это значит, что история разоблачила полити­ческой практикой другого государства нелепость вы­думки Бауэра, точно так же, как русские бернштей­нианцы (Струве, Туган-Барановский, Бердяев и К°) разоблачили своей быстрой эволюцией от марксизма к либерализму действительное идейное содержание не­мецкой бернштейниады.

Ни австрийские, ни российские с.-д. не приняли «культурно-националь-ной» автономии в свою про­грамму. Но буржуазные партии еврейства в самой отсталой стране и ряд мещанских якобы социалистиче­ских групп приняли ее, чтобы нести в утонченной форме идеи буржуазного национализма в рабочую среду. Факт этот говорит сам за себя.

Раз уже нам пришлось коснуться австрийской про­граммы по национальному вопросу, нельзя не восста­новить истицы, часто извращаемой бундовцами. На Брюннском съезде была представлена чистая про­грамма «культурно-национальной автономии». Это — программа южнославянской с.-д., § 2-ой ее гласит: «Каждый живущий в Австрии народ, без отношения к занимаемой его членами территории, составляет

* Что бундовцы с необыкновенным азартом часто отрицают факт при­нятия «культурно-национальной автономии» всеми буржуазными партиями еврейства, это понятно. Слишком явно этот факт вскрывает действительную роль Бунда. Когда один из бундовцев, г. Манин в «Луче», попробовал по­вторить свое отрицание, его вполне разоблачил Н. Скоп. (см. «Просвещение» № 3). Но когда г. Лев Юркевич в «Дзвiне» (1913, № 7—8, с. 92) цитирует из «Просвещения» (№ 3, стр. 78) фразу Н. Ск.: «Бундисты — вместе со всеми буржуазными еврейскими партиями и группами — давно отстаивают культурно-национальную автономию» и извращает эту цитату, выкидывая из нее слово «бундисты» и подменяя слова: «культурно-национальную авто­номию» словами: «национальных прав», то остается лишь развести руками!! Г-н Лев Юркевич — не только националист, не только поразительный не­вежда в истории с.-д. и их программе, но и прямой подделыватель цитат для ради пользы Бунда. Плохи же дела Бунда и господ Юркевичей!

 

137

автономную группу, которая совершенно самостоя­тельно ведает всеми своими национальными (языко­выми и культурными) делами». Эту программу защищал не только Кристан, но и влиятельный Элленбоген. Но она была снята, за нее не нашлось ни одного го­лоса. Принята программа территориалистическая, т. е. не создающая никаких национальных групп «без отно­шения к территории, занимаемой членами нации».

В принятой программе § 3-ий гласит: «Самоуправ­ляющиеся области одной и той же нации образуют вместе национально-единый союз, который решает свои национальные дела вполне автономно» (ср. «Про­свещение», 1913 г., № 4, с. 28 8). Ясно, что и эта ком­промиссная программа неверна. Поясним примером. Немецкая община колонистов в Саратовской губернии плюс немецкое предместье рабочих в Риге или в Лодзи плюс немецкий поселок под Питером и т. д. образуют «национально-единый союз» немцев в России. Очевидно, что требовать подобной вещи, закреплять такого союза с.-д. не могут, хотя они нисколько не отрицают, разумеется, свободы всяких союзов и в том числе союза любых общин любой национальности в данном госу­дарстве. Но выделением, по государственному закону, немцев и т. п. из разных местностей и классов России в единый немецко-национальный союз могут заниматься попы, буржуа, мещане, кто угодно — только не социал-демократы.

5. РАВНОПРАВИЕ НАЦИЙ И ПРАВА НАЦИОНАЛЬНОГО МЕНЬШИНСТВА

Самый распространенный прием российских оппор­тунистов при обсуждении национального вопроса, это — ссылаться на пример Австрии.  В  моей  статье «Северной Правде» * (№ 10 «Просвещения», с. 96—98), а которую обрушились оппортунисты (г. Семковский в «Новой Рабочей Газете», г. Либман в «Цайт»), я утвер­ждаю,  что есть только  одно  решение национального

* См. настоящий том, стр.  116—119.  Ред.

138

вопроса, поскольку вообще возможно таковое в мире капитализма, и это решение — последовательный демо­кратизм. В доказательство я ссылаюсь, между прочим, на Швейцарию.

Эта ссылка не нравится обоим, названным выше оп­портунистам, которые пытаются опровергнуть ее или ослабить ее значение. Каутский, видите ли, сказал, что Швейцария — исключение; в Швейцарии-де совсем особая децентрализация, особая история, особые геогра­фические условия, расселение иноязычного населения чрезвычайно оригинальное и т. д. и т. д.

Все это — не более, как попытки уклониться от существа спора. Конечно, Швейцария — исключение в том смысле, что она — не цельное национальное государство. Но такое же исключение (или отста­лость, — добавляет Каутский) — Австрия и Россия. Конечно, в Швейцарии лишь особые, оригинальные, исторические и бытовые условия обеспечили больше демократизма, чем в большинстве соседних с ней ев­ропейских стран.

Но при чем все это, если речь идет об образце, у кото­рого надо заимствовать? Во всем мире являются, при современных условиях, исключением страны, в которых то или иное учреждение осуществлено на последова­тельно демократических началах. Разве это мешает нам, в нашей программе, отстаивать последовательный демократизм во всех учреждениях?

Особенность Швейцарии — ее история, ее геогра­фические и прочие условия. Особенность России — невиданная еще в эпоху буржуазных революций сила пролетариата и страшная общая отсталость страны, объективно вызывающая необходимость в исключи­тельно быстром и решительном движении вперед, под угрозой всяческих минусов и поражений.

Мы вырабатываем национальную программу с точки зрения пролетариата; с которых же пор в образцы рекомендуется брать худшие примеры вместо лучших?

Не остается ли во всяком случае бесспорным и неоспоримым фактом, что национальный мир при капитализме осуществлен (поскольку он вообще осу-

139

ществим) исключительно в странах последовательного демократизма?

Раз это бесспорно, то упорные ссылки оппортунистов на Австрию вместо Швейцарии остаются приемом вполне кадетским, ибо кадеты всегда списывают худ­шие, а не лучшие европейские конституции.

В Швейцарии три государственных языка, но зако­нопроекты при референдуме печатаются на пяти язы­ках, то есть кроме трех государственных на двух «романских» диалектах. На этих двух диалектах, по переписи 1900 года, говорит в Швейцарии 38 651 житель из 3 315 443, т. е. немного более одного процента. В армии офицерам и унтер-офицерам «предоставляется самая широкая свобода обращаться к солдатам на их родном языке». В кантонах Граубюндене и Валлисе (в каждом немного более ста тысяч жителей) оба диа­лекта пользуются полным равноправием *.

Спрашивается, надо ли нам проповедовать и отстаи­вать этот живой опыт передовой страны или заим­ствовать у австрийцев нигде еще в мире не испробован­ные (и самими австрийцами еще не принятые) выдумки вроде «экстерриториальной автономии»?

Проповедь этой выдумки есть проповедь разделения школьного дела по национальностям, т. е. прямо вред­ная проповедь. А опыт Швейцарии показывает, что на практике возможно и осуществлено обеспечение наибольшего (сравнительно) национального мира при последовательном (опять-таки сравнительно) демокра­тизме всего государства.

«В Швейцарии, — говорят изучавшие этот вопрос люди, — нет национального вопроса в восточноевропейском смысле. Даже слово это (национальный вопрос) здесь неизвестно... Швейцария оставила борьбу национальностей далеко позади, в 1797 — 1803 годах»**.

Это значит, что эпоха великой французской рево­люции, давшая наиболее демократическое решение

* См. Rene Henry: «La Suisse et la question des langues», Bern, 1907 (Рене Анри: «Швейцария и вопрос о языках», Берн, 1907. Ред.).

'* См. Ed. Blocher: «Die Nationalitäten in der Schweiz», Brl., 1910 (Эд. Блохер: «Национальности в Швейцарии», Берлин, 1910. Ред.),

140

очередных вопросов перехода от феодализма к капита­лизму